Екатеринбург (в советские времена - Свердловск) испокон веков был одним из трех (наряду с Москвой и Санкт-Петербургом) столпов русского рока. "УРФИН ДЖЮС", "НАСТЯ", "АПРЕЛЬСКИЙ МАРШ", "НАУТИЛУС ПОМПИЛИУС", "АГАТА КРИСТИ" и, наконец, "ЧайФ" - вершины того величественного рок-айсберга южноуральского происхождения, без которого немыслим глобальный рок-пейзаж Отечества конца ХХ века. Тем он и войдет в историю, видимо, навсегда. Мы, как свидетели сего глобального процесса, наблюдали и продолжаем наблюдать происходящее живьем. Это, несомненно, радует и вдохновляет. В процессе всего захватывающего созерцания мы были свидетелями не только кошмарного фурора "свердловского саунда" времен "Шара цвета хаки", но также стагнации, сонливости, упадка и даже некоторой деградации. Пока не случился новый взлет, отмеченный отчаянными экспериментами сперва "НАУТИЛУСА", а затем "АГАТЫ КРИСТИ" и заново всколыхнувший значительный интерес публики к "уральскому року".

- Чем бы вы могли объяснить невероятный успех, которым в последнее время пользуются группы из Екатеринбурга?

В.Ш.: Конечно, помним. Наш первый московский концерт состоялся в ДК МЭИ. Это был 87-й год, и мы тогда были жуткими панками. Особенного впечатления столица на нас не произвела. Мы жили на окраине в какой-то квартире, спали вповалку, денег нам никаких не платили, поэтому на улицу мы почти не выходили. Сразу после концерта мы уехали домой, так и не посмотрев на Красную площадь. Москва довольно долго была для нас абсолютно чужим и непонятным городом. Мы все-таки провинциалы и к столичной жизни привыкали с большим трудом.

В.Ш.: Мы считаем, что клубные концерты в том виде, в котором они сейчас существуют, девальвируют все рок-движение. Выступление того же "НАУТИЛУСА" перестает быть событием. Сегодня они выступают в одном месте, а уже завтра то же самое можно посмотреть на соседней улице. Это нехорошо. Все-таки концерты групп такого уровня должны быть чем-то долгожданным.

В.Ш.: Был 85-й год. Я был монтажником третьего разряда, то есть человеком малооплачиваемым. А депутатам тогда давали бесплатный проезд на транспорте, и я просто коварно этим воспользовался. Получилось так, что в строительное управление, где я работал, пришла разнарядка, по которой от нас требовался депутат: 27 лет, желательно грамотный и малопьющий. Таких у нас было всего двое. Я и еще один человек, который тогда был в отпуске. Так я и стал депутатом. Вообще это была очень интересная игра. В те времена по дискотекам еще ходили списки, каким группам можно играть, а каким нельзя. И "ЧайФ" был под запретом. Я, естественно, вписался в комиссию по культуре и, используя свое служебное положение, всячески пытался содействовать нашей команде. Продолжалось это до тех пор, пока председатель комиссии по культуре (никогда, наверное, не забуду эту женщину?) вдруг узнала, что такой вот шпион Гадюкин пробрался в ее логово. Она была просто в ужасе, и на этом мое депутатство закончилось.

В.Ш.: Давайте я расскажу, как он туда попал. Было это сразу после нашего возвращения из армии. Однажды он мне говорит: "Слушай, тут мне один сослуживец предложил такую вещь. Мы заканчиваем Строительный Техникум, потом поступаем в патрульно-постовую службу. У этого типа есть там какие-то связи, и через неделю нас переводят в отдел ОБХСС по строительству, где мы будем валять дурака и играть в свое удовольствие на гитарах".

А.НИФАНТЬЕВ: Я, например, работал грузчиком в хлебном магазине и одновременно панковал, намазывая лицо зеленкой. Тогда я и встретился с остальными "ЧайФ"ами.

В.Ш.: Дело было на каком-то подпольном сейшене, куда Антон, как он сказал, пришел играть на скрипке с зеленой рожей, будучи при этом просто в говнище пьяным (другое слово здесь, извините, трудно подобрать). Скрипку он до сих пор в руках держать не умеет, но когда я первый раз увидел его в таком виде, то сразу понял, что это наш человек.

В.СЕВЕРИН: Что касается меня, то музыкой я начал заниматься довольно рано. Я переиграл в массе оркестров, среди которых были и военные, и милицейские, и цирковые. Был даже ансамбль песни и пляски, где я, кстати, был старшиной и личным командиром В.ШАХРИНА.

В.Ш.: Мы и в самом деле коммерческая группа, потому что работаем на нашу публику и делаем это сознательно. Не нужно верить музыкантам, которые говорят, что играют только для себя. Каждый, кто хотя бы раз увидел ответную реакцию публики, хочет ощутить это еще и еще раз. Однако по 30-40 концертов в месяц мы никогда не чесали и играли ровно столько, сколько могли. Мы можем гордиться тем, что делаем только то, что хотим. Захотелось нам, например, добавить в музыку что-то народное, и мы записали хор бабушек в первом варианте песни "Не спеши". Просто вышли в коридор киностудии, на которой проходила запись, и пригласили всех, кто нам попался: вахтерш, монтажеров... Всего набралось человек восемь. Эта песня им оказалась настолько близкой, что они попали в ноты со второго дубля. А совсем недавно нам захотелось сделать альбом в духе ВИА 70-х годов, и мы записали "Пусть все будет так, как ты захочешь". Вообще-то от Ильи эти упреки слышать очень странно, потому что в "НАУТИЛУСЕ" он единственный человек, который думает о деньгах больше всех.

В.Ш.: Какой грустный вопрос. Как будто мы говорим перед нашим уходом на пенсию. Если честно, мы не считаем наше десятилетие какой-то серьезной датой. На фоне той же "МАШИНЫ ВРЕМЕНИ" - это просто баловство. В мировой культуре есть масса примеров, когда люди, разменявшие седьмой десяток, все еще работают, выпускают пластинки, и это по-прежнему кому-то нужно. Мы хотели бы надеяться, что у нас еще все впереди.